Она отвернулась от его проницательных карих глаз. Мимо нее пробегала быстро темно-зеленая вода, облизывая по пути обнаженные корни близрастущей пальмы.
— Как подумаю, что его не будет рядом, все внутри меня холодеет.
— В таком случае ты действительно любишь его.
— Я продолжаю надеяться, что все эти чувства уйдут. Я надеюсь, что все еще вернется на круги своя, будет таким, как раньше, до моей с ним встречи.
— Прислушайся к своему сердцу, Кети. Она покачала головой.
— Он хочет купить ранчо в Калифорнии. Я не представляю, как смогу жить вдалеке от всего, что я люблю.
Фредерик нежно обнял ее.
— И ты не видишь никакого компромисса? — спросил он, кладя их сомкнутые руки к себе на колени.
— Он хочет устроить дом, создать семью.
— Я ведь тоже растил дочь, но при этом никогда не бросал работу.
Кейт посмотрела на открытый альбом на своих коленях, пробегая глазами по чарующим чертам.
— Едва ли он согласится на какие-либо компромиссы.
— Может, Девлин вовсе не будет счастлив на этом ранчо в Калифорнии.
— Он сказал, что скитался всю жизнь в поисках дома.
— Может быть, это он искал свою любимую, кого-то, кто будет любить и его. — Фредерик нахмурился, посмотрев на их переплетенные руки. — Может, ему просто нужно почувствовать себя частью семьи, что он кому-то дорог.
— Я хочу войти в его жизнь, отец. Я знаю это. Но только… — Она сжала его руку, желая, чтобы он помог ей, и зная, что никто не в силах помочь. — Я люблю мою работу. Я наслаждаюсь радостью от каждого нового открытия. Девлин никогда не примирится с женой, которая понимает, как лучше выкопать горшок из земли, и весьма смутно представляет, как можно приготовить пищу в этом горшке. Через пару лет он возненавидит меня, поняв, что я совсем не то, что он искал, а я возненавижу его за то, что он превратил меня в существо, которым я никогда не желала стать.
— Таким образом, ты что же, намереваешься бросить его, отвернуться от него?
Она посмотрела на реку, отраженный в воде солнечный свет больно ударил ей в глаза. Отвернуться. То есть не услышать больше его голоса, не увидеть его улыбки, не ощущать больше тепла его кожи… У нее сжалась грудь и сердце заныло, едва она себе представила все это.
— Я не вижу никакого выхода. Мы не сможем с ним ужиться.
Фредерик молчал. Долго молчал. Она чувствовала, что он смотрит на нее, но сама не смела поднять глаз. Она знала, что увидит разочарование в его глазах.
— Пошли, — сказал он, отпуская ее руку. — Девлин собирается показать нам, как пользоваться первобытным оружием, и он хочет, чтобы ты тоже присутствовала.
— Неужели? — Кейт закрыла альбом. Она была чрезвычайно удивлена, что Девлин собирается учить ее чему-то вместе с мужчинами. — Странно, а я думала, он считает, что женщин нельзя научить пользоваться оружием.
— Ну, значит, есть еще некоторые вещи, которые вы не знаете друг о друге.
Отец повернулся и зашагал обратно в лагерь. Кейт медлила. Ей очень было приятно сознавать, что Девлин поверил в ее способности. Но одновременно с этим в душе был страх. Она боялась мук, на которые ее обрекает их вынужденная близость. Он казался ей настолько привлекательным, что она боялась себя.
Она не сможет избежать искушения. А если она сдастся тем чувствам, которые он разжигал в ней, она будет сломлена.
Она не хотела приближаться к Девлину Маккейну на опасное расстояние, чтобы ее рука могла дотянуться до теплой кожи, а ноздри — уловить его манящий запах, который всегда будет ассоциироваться у нее с этим мужчиной. Когда он был рядом, разум отказывал ей.
— Но мне что-то не слишком хочется уметь пользоваться этим оружием.
Фредерик повернулся к ней, солнце било ему прямо в глаза, подчеркивая каждую морщинку.
— Ты ведь знаешь, что единственная вещь, в которую я могу заставить себя выстрелить, это глиняный голубь.
— Кэтрин Луиза Витмор, с каких это пор ты стала трусихой?
— Я не трусиха!
— Ты боишься даже взглянуть на Девлина Маккейна.
— Ничего подобного.
— Отлично, тогда пошли. Нам нужна будет каждая пара рук, когда мы наткнемся на вал Хорна. — Фредерик повернулся и пошел к лагерю. — А в одной паре рук я совсем не уверен.
— Вы, должно быть, шутите. — Роберт уставился на Девлина с холодным презрением. — По-вашему, эти штуки могут заменить нормальное оружие?
Девлин сделал глубокий вдох, и Кейт заметила, что ему едва хватает терпения спорить с Робертом.
— Индейцы использовали духовые трубки веками. Роберт повертел полую бамбуковую палку в руках.
— И что же может сделать эта палка против ружья?
— Наше преимущество в неожиданности. Ван Хори не ожидает, что мы пойдем в Аваллон. — Девлин отвернулся от Роберта и посмотрел на маленькую группу, выстроившуюся перед ним в шеренгу.
Девлин переводил взгляд с одного на другого. Трезво ли он оценивал про себя их возможности? Двое стариков, карлик, аристократ, никчемный гуляка и женщина, которую он презрительно зовет розовым бутоном. Она виновато подумала о том, что сравнение с ван Хорном и его армией мало убедительно.
Когда Девлин взглянул на нее, в его взгляде были неожиданные нежность и теплота, он давно так на нее не смотрел. И было в его глазах что-то еще — уверенность, которая заставила ее чувствовать, что им не страшен дьявол, если все они будут действовать сообща Этот взгляд заставил ее сердце заколотиться одновременно от страха и возбуждения. Он подошел к ней, она пыталась держать себя в руках.
— Разрешите мне продемонстрировать, как оно действует, — сказал Девлин, становясь за ее спиной.
Его тепло обожгло ей спину. Она покачнулась и рванулась прочь от него, едва не споткнувшись о длинную духовую трубку. Роберт громко рассмеялся, она обернулась на его смех.
— Похоже, Кети боится вас, Маккейн, — сказал Роберт, с ухмылкой глядя на Кейт.
Ее щеки запылали жаром. Она никому не позволит смеяться над Девлином.
— Простите.
Она посмотрела через плечо на Девлина, надеясь заслужить прощение. Улыбка, которую она увидела на его губах и в его глазах, удивила ее, — будто солнце внезапно вышло из-за темно-серых облаков в день, когда уже готов был разразиться дождь.
— Ну что, попробуем снова? — спросил Девлин. • В его низком голосе было что-то такое, что заставило ее усомниться в том, что он имеет в виду только оружие. Она кивнула, решив на всякий случай не говорить ничего, так как не была уверена, что голос не выдаст ее. Тепло его тела опалило ей спину, когда он снова встал сзади, тепло, которое соперничало с солнцем, тепло, которое шептало о том, что было когда-то между ними и теперь покоилось в глубине ее души.
